Иностранное военное вмешательство во внутриполитические процессы в Йемене кардинально изменило общий вектор многолетних международных усилий в этой стране под эгидой СБ ООН. С 2011 г. главной заботой международной миротворческой миссии считалось сглаживание противоречий между конфликтующими сторонами внутри Йемена, налаживание диалога между ними, поддержание на плаву остающихся институтов власти и недопущение гражданской войны, угрожавшей его распадом. США сумели убедить всех многочисленных участников международной миротворческой миссии в Йемене, что в случае хаоса и распада главным бенефициаром будет Аль-Каида аравийского полуострова (АКАП), классифицированная их спецслужбами как самая серьезная террористическая угроза, исходящая с территории Йемена. Они начали прямую борьбу с этой угрозой еще в 2002 г. и постепенно сделали ее осью своей стратегии в этом регионе. Именно угроза распространения терроризма в 2011 г. главным образом и сплотила десятки ведущих государств планеты вокруг уникального мирного проекта в Йемене.

Считалось, что ключом к успеху мирного разрешения кризиса в Йемене является последовательная передача инициативы в реализации принятого плана самим йеменцам по мере приближения к финалу его «дорожной карты». Т.е. во главу угла был поставлен принцип восстановления внутринационального доверия при ведущей роли самих йеменцев, которых внешние кураторы процесса ограничили лишь в одном[1] – абсолютном приоритете сохранения территориальной целостности государства.

За 48 дней с начала интервенции 25 марта 2015 г. от этой концепции не осталось практически ничего. Разрушен военный и экономический потенциал этой небогатой страны и все больше страдает ее богатейший культурный потенциал, составляющий важнейших компонент йеменского национального самосознания. Война и блокада не только вызвали гуманитарную катастрофу в масштабах всей страны, но и приблизили ее к полному политическому коллапсу. По мнению йеменских экспертов, Йемен оказался отброшенным на 100 лет назад. В угаре антихуситской риторики,  АКАП стремительно утрачивает имидж приоритетного врага. Де-факто, АКАП выступает одним из важнейших союзников саудовской коалиции внутри страны в войне с хуситами, что уже вызвало определенное раздражение Вашингтона и недоумение в Западной Европе.

Бывший президент Салех, сохранивший множество рычагов влияния в своих руках после своей отставки в 2012 г., с другой стороны, объявлен врагом. Это тоже характеризует коренной поворот в подходах т.к. весь принятый в 2011 г. план мирного урегулирования (Инициатива ССАГЗ) был воспринят внутри Йемена, прежде всего, как «спасательный круг» утратившему доверие политическому лидеру, правившему страной свыше тридцати лет. Благодаря Инициативе, Салех все еще занимает пост председателя правящей партии страны ВНК и контролирует большинство мест в действующем парламенте. Он также пользуется лояльностью большей части армейских элит, т. е. - тех самых основ государственности, которые надлежало охранять в прежней концепции урегулирования кризиса в этой глубоко конфликтной стране. Ему инкриминировано сотрудничество с хуситами (точнее - с лидерами движения Ансаруллах), за что он сам и его сын Ахмад попали в «черный список» персон, подлежащих санкциям ООН. Вместе с тем, хорошо известно, что пособничество движению Ансаруллах со стороны Салеха не означало образования политического альянса между ними. Речь шла исключительно о тактическом, временном взаимодействии, направленном на  обуздание рвавшейся к власти просаудовской партии Ислах, широко использовавшей силовые приемы со своей стороны против обоих конкурентов.

Опалу Ансаруллах, с другой стороны, тоже нелегко понять, если следовать официальным обвинениям, выдвинутым против его лидеров. Движение сформировалось в годы саадских войн (2004-2010 гг.) исключительно на йеменской национальной почве. В 2013 г. президент Хади принес официальные извинения хуситам за несправедливый характер этих войн от лица государства, а еще ранее они стали полноправными участниками мирного плана в Йемене, наряду с прочими йеменскими силами и на общих основаниях с ними. Никаких поводов считать их гораздо более существенной угрозой, чем АКАП, как это было представлено в связи с внешним военным вмешательством, не было. Наоборот, лидеры Ансаруллах сделали лейтмотивом своего движения именно борьбу за практическую реализацию решений Всеобщего Национального Диалога и искоренение религиозного экстремизма внутри страны -  ликвидацию баз АКАП и ИГ силами самих йеменцев!   Иными словами, их цели полностью совпадали с целями, декларированными миссией ООН.

Интервенция спутала все существовавшие прежде представления и оценки ситуации в Йемене, настойчиво внедрявшиеся в мировое общественное мнение на протяжении последних лет.

Одной из наиболее важных и болезненных жертв, принесенных в угоду саудовской военной коалиции с участием США, стал специальный представитель ООН Дж.Беномар, которому СБ ООН в 2011 г. выдал мандат на реализацию согласованного мирного плана урегулирования кризиса в Йемене - невероятно сложной миссии, которая требовала от него огромного мужества и недюжинного таланта. Этот марокканский дипломат был одним из тех специалистов, который не усмотрел состава преступления в действиях Ансаруллах, введшего свою милицию в Сану 21 сентября 2014 года. Основным мотивом хуситов он счел отнюдь не жажду власти и не их желание торпедировать мирный процесс, которому они оказывали всяческую поддержку. Хуситами руководила логика давнего вооруженного конфликта с Ислахом, чья верхушка находилась в Сане и входила в число первых претендентов на власть после бывшего президента Салеха. К ним относились шейх Хамид аль-Ахмар, генерал Али Мохсин и лидер Братьев Мусульман - шейх Абдельмаджид аль-Зиндани.  Понимание этого факта побудило в сентябре 2014 г. Беномара принять активное участие в созыве инклюзивного йеменского форума для заключения «Договора о мире и национальном партнерстве» (Договор), поднявшего роль Мирного Движения Юга (Хирака) и самого движения Ансаруллах в процессе урегулирования. Договор отразил новые политические реалии. Но я бы не назвал этот документ продуктом «политики свершившегося факта», как его называют противники теперь. Стержнем Договора была линия на усиление коллегиальности всех йеменских акторов на завершающем этапе плана урегулирования, наряду с попыткой интеграции Мирного Движения Юга в процесс с целью сохранения единства йеменского государства.

Договор сразу получил одобрение СБ ООН, поскольку он позволил избежать массовых кровавых столкновений внутри города и сохранил на плаву весь мирный план, оставив его под эгидой ООН. Одновременно, Договор открыл двери для выхода страны в перспективе на новую парадигму развития, что, вероятно, и вызвало жесткую реакцию КСА. Глубинный смысл сентябрьских событий 2014 г. в Сане состоял в выводе политического процесса в Йемене из узких заданных рамок поиска «младшего партнера» для клана шейхов аль-Ахмар, входившего в руководство партии Ислах и находившегося в составе правящих элит северного Йемена с момента основания республики. Иными словами, в расчет авторов Инициативы ССАГЗ не входило, чтобы Йемен подвергся реальному обновлению согласно решениям ВНД, а оставался бы и дальше в традиционном формате.

Причины обеспокоенности КСА усилением Ансаруллах в альянсе с Салехом в ущерб Ислаху могут стать объектом отдельного интересного исследования, но в них вряд ли найдется много места теме «иранской угрозы», заглушившей все прочие аргументы в связи с объявлением войны. Возможно, результаты его позволят выделить йеменский конфликт в особую категорию, не имеющую пока аналогов на Ближнем Востоке, но обладающую высоким потенциалом доя тиражирования в будущем. Но может быть найдутся аналогии и с сирийскими событиями и этот случай не уникален? Просто в Йемене задействован более "зрелый сценарий" с открытыми формами вмешательства?

Уход в отставку Беномара 16 апреля 2015 г. окончательно выявил победителя в коллизии КСА с Беномаром, представлявшим позицию СБ ООН в Йемене. Расхождения между касались фундаментальных оценок происходивших на внутренней сцене событий. Они начались летом 2014 г. и достигли пика после сентября – заключения упомянутого ранее Договора. Сегодня все еще трудно оценить насколько чувствительный урон это поражение представителя ООН нанесет делу урегулирования международных конфликтов, в целом, а также, положению в Йемене, если там дело все же дойдет до политического урегулирования с участием ООН, к которому начал призывать своего партнера по коалиции Вашингтон в середине мая.

Следующий блок политических проблем, возникших в связи с военной интервенцией в Йемен, состоит в стремительном приближении всей военной кампании к гомеостазу – состоянию паралича, вызванного невозможностью достижения поставленных целей избранными средствами. За 48 дней беспрерывных атак саудовско-американскому командованию не удалось обескровить силы альянса Ансаруллах-Салеха и вынудить их покинуть контролируемые ими территории, включая Аден и Сану - политические символы страны. Наоборот, зона их контроля только расширилась. Даже на юге коалиции не удалось достичь поставленных целей. Если учесть, что хуситы принципиально не вводили свои формирования в эту часть страны вплоть до марта 2015 г., когда разгорелся конфликт между президентом Хади и армейским командованием, отказавшемся исполнять его приказы. Переселение Хади в Аден, где он внезапно изменил свое «твердое решение» об отставке, продолжавшейся ровно месяц, произошло в момент, когда в Сане уже шло формирование временных органов управления, замещающих президента и правительство, добровольно ушедших в отставку в один и тот же день - 22 января. Этим процессом руководил представитель ООН Беномар, призвавший к участию в нем все партии и движения страны. Внезапное возвращение Хади создало обстановку двоевластия, в которой главным элементом становилась конфронтация по линии север-юг.

Справедливо было бы задаться вопросом – почему не найдя опоры в регулярной армии, Хади сразу приступил к созданию своего личного ополчения, состоявшего из южан, едва встретившись с послами КСА, США и Великобритании? Можно ли назвать эти действия нормальными для «законного президента»? Зачем потребовалась спешная массовая замена всего командного состава офицеров-северян на южан в частях, размещенных на юге в столь взрывоопасной ситуации? Зачем Хади седлал ставку на министра обороны из отставного правительства Бахаха - генерала Субейхи, родом из Ляхджа, также избравшего своей опорой племена Ляхджа, известные своими сепаратистскими настроениями? Именно ему Хади отдал приказ подавить силой воинские части, чьи командиры отказались подчиниться его распоряжениям, вызвавшим подозрение у командиров по причинам, указанным ранее. Роль хуситов на этой фазе конфликта была ничтожной. Тем не менее, именно они были названы главными виновниками случившегося и были объявлены формальным поводом для интервенции.

Вооруженный конфликт на юге концентрировался вокруг точек базирования стационарных армейских подразделений на юге в провинциях Ляхдж, Абъян, Шабва и Далиа. В некоторых случаях инициатива атаки армейских лагерей принадлежала структурам АКАП, пытавшимся завладеть оружием в обстановке создавшейся смуты и расширить зону своего влияния. Если бы это произошло, то захваченное оружие было бы немедленно использовано в сектантском конфликте против Ансаруллах на севере. Это обстоятельство и потребовало ввода хуситов в Аден и другие конфликтные точки юга. Речь шла о помощи  армейским подразделениям, подвергшимся атакам со стороны пестрого конгломерата сил, который саудовская интервенция превратила в «движение сопротивления», дружественное Хади. В любом случае, на юге, как и в ряде районов севера, хуситам принадлежала и принадлежит явно вспомогательная роль. Главным противником Хади в действительности выступает армия. За 48 дней саудовской военной кампании в Йемене в этой расстановке сил мало что изменилось.

Демонизация хуситов в йеменском кризисе преследовала сугубо пропагандистские цели.  Это открывало дорогу к привлечению в вооруженный конфликт структур, связанных с Мирным Движением Юга (Хираком), ранее строго придерживавшихся мирных форм борьбы. Для большинства участников Хирака судьба "законного президента" Хади, в общем, безразлична. Для них Хади даже в нынешнем статусе остается «главой оккупационного режима», а хуситы и армия Салеха – «северянами», что стало с некоторых пор синонимом "оккупантов" для жителей юга. Но до сих пор прорыва на этом направлении достичь не удалось. Племена, лояльные Хираку, в целом, воздерживаются от саудовских призывов. Пальму первенства в боях с армией и хуситами на юге по-прежнему удерживают наемники Хади и структуры АКАП, объявившие хуситам джихад.

Основным полем боя  на юге с момента начала саудовской операции стал город Аден, откуда президент Хади бежал в КСА 24 марта. В Адене планировалось создание плацдарма для его скорейшего возвращения из Эр-Рияда, чтобы перенести конфликт максимально внутрь Йемена, используя для этого сепаратистские настроения южан. Этим объясняется упорство боев внутри города, которые ведутся с использованием тяжелого оружия с обеих сторон при регулярной мощной ракетно-бомбовой «поддержке» саудовской коалиции. Кроме колоссальных разрушений города и массовой гибели его жителей пока эта стратегия никаких результатов не принесла.

За время интервенции АКАП удалось совершить захват целой провинции на юге, который на глазах превращается в некий новый политический проект под названием «независимый Хадрамаут». В начале апреля после захвата АКАП большинства военных лагерей в Хадрамауте, Аль-Каида совершила несколько терактов и ограблений в административном центре провинции – Мукалле, поставив его под свой контроль. По мнению многих йеменских политиков именно к Хадрамауту приковано главное внимание саудовского командования и властей КСА, рассчитывающих включить эту провинцию в собственную зону политического влияния.

Территория севера остается в основном под контролем  альянса Ансаруллах-Салеха. Все попытки КСА создать там плацдармы для массового сопротивления альянсу особого успеха не имеют. Главные очаги противостояния расположены  в провинциях Таиз и Мариб. Но лишь Таиз, входящий в число крупнейших городов страны, считающийся ее культурной столицей, ведет борьбу, следуя логике возвращения «законного правительства», поскольку в Таизе опасаются, что победа альянса позволит Салеху вернуть себе власть в стране. Этот вариант они считают совершенно неприемлемым, несмотря на то, что Хади не имеет никакой опоры в городе.

В Марибе продолжаются попытки сколачивания широкого суннитского фронта для войны с шиитами. Ими руководят радикальные структуры Ислаха и генерал Али Мохсин при всесторонней поддержке КСА. Большие надежды при этом возлагались также на главарей АКАП, призванных радикализовать местные племена. Однако, племена демонстрируют склонны разрешать возникающие проблемы с хуситами путем заключения с ними договоров, охраняющих их территории от захвата в обмен на неучастие племен в планируемой войне против шиитов. Коренные религиозные общины Йемена (шафииты и зейдиты) никогда не испытывали и не испытывают чувств религиозной вражды друг к другу, отлично сознавая последствия звучащих вокруг призывов.

Ни в одном из перечисленных направлений саудовской коалиции за 48 дней не удалось добиться перелома ситуации в свою пользу. Война только способствовала укреплению альянса между Ансаруллах и Салехом. Нельзя исключить, что на волне антисаудовских настроений, имеющих  почву в исторической памяти народа, база поддержки альянса внутри Йемена, в итоге, только усилится.

 21 апреля 2015 г. военное командование коалиции объявило о завершении фазы «Буря решимости» и начале новой - «Возрождения надежды». В Йемене возникли ожидания скорого прекращения бомбардировок и снятия блокады с целью урегулирования кризиса через переговоры. Однако, эти надежды развеялись буквально на следующий день. Смена названия ровным счетом ничего не поменяла в методах и целях войны.

В конце апреля командование коалиции предприняло попытку локального применения иностранного спецназа для захвата Адена (по официальным данным командования - в составе этнических йеменцев, прошедших подготовку в КСА и Иордании), но она провалилась.

Трудности перехода к наземной фазе операции, по-видимому, стали сюрпризом для командования коалиции. Они вызваны отказом правительств всех стран-участниц направить своих солдат в Йемен. Особенно болезненным в этом плане был отказ со стороны Пакистана и Египта. К середине мая КСА удалось добиться согласия Сенегала, - страны, не вошедшей в коалицию. Но численности сенегальского контингента в количестве 2,1 тыс. человек было явно не достаточно для ее начала. В то же время использование КСА собственного контингента, выделенного для участия в кампании численностью 150 тыс. для наземной операции на территории Йемена, оказалось сопряжено со слишком высокими рисками, в т.ч. и внутри самого королевства. Этот вариант остается неприемлемым.

Весь предыдущий опыт иностранного силового вмешательства в Йемен, накопленный в XX в., оставил крайне удручающие воспоминания у интервентов: Великобритании, Османской Турции и Египта. А самый свежий эксперимент такого рода, поставленный самой КСА в 2009 г., во время последнего, шестого, акта войны против хуситов, также не добавил ничего нового. Йеменские племена, по-прежнему, показали  свое умение успешно воевать в условиях сложного рельефа с преврсходящими силами  противника. В данном же случае, впрочем, речь идет не только о перспективе столкновения сил вторжения с хуситской милицией или вооруженными племенами, а о войне с хорошо обученными элитными частями йеменской армии, большая часть которых не поддержала Хади.

Ситуация внутри Йемена характеризуются усилением традиционных факторов мобилизации: племенные и региональные идентичности усилии свое значение, вызвав быструю эрозию ростков новой политической культуры. Лишь партии и движения, которые располагали в своем составе вооруженными формированиями (такие как ВНК, Ислах, Ансаруллах, Хирак) остались «в цене». Остальные партии быстро деградируют. Те из них, которые были настроены против альянса Ансаруллах-Салеха по принципиальным соображениям, были вынуждены, так или иначе, поддержать военное вмешательство. Но его катастрофические  результаты с каждым днем поднимают все более мощную волну негодования внутри Йемена, поставив большинство «гражданских» политических партий на грань раскола. Особенно это касается Насеритов, которые имеют сильные позиции в Таизе. Но даже Ислах, самый горячий сторонник КСА, стал испытывать напряжения. Лидеры третьей по влиянию партии Йемена - ЙСП также столкнулись с проблемами, заняв  позицию миротворцев в условиях начавшейся войны. Обратив острие своей критики на хуситов, они пытаются одновременно воздействовать на власти  КСА с целью прекращения войны. За это они только получают удары со всех сторон, теряя позиции внутри. Война углубила кризис внутри салеховского крыла партии власти ВНК, т.к. часть ее лидеров ради скорейшего прекращения бомбежек отреклась от своего лидера.

И хотя все стороны множества внутренних конфликтов в Йемене понимают, что политика разжигания всеобщей гражданской войны в Йемене не оставит там камня на камне, им становится все труднее противиться этому тренду в условиях военной интервенции, сделавшей Хади своим заложником.

 



[1] Если не считать абсолютной невозможности интеграции в мирный процесс террористов из АКАП.

Опубликовано в Трибуна