Среда, 19 Сентябрь 2018 00:27

Сирийские сюрпризы

Развитие ситуации вокруг сирийского кризиса преподносит нам все новые неожиданности. Внимание аналитиков сегодня все больше привлекает «мутирующая» конфигурация отношений между глобальными и региональными игроками вокруг сирийского конфликта, главным катализатором чего выступает ситуация в Идлибе. Для системы этих отношений всегда была характерна волатильность, но динамика происходящих сейчас изменений, несмотря на некоторую стабилизацию обстановки, гораздо выше, чем прежде. Коснемся лишь некоторых ключевых аспектов этого процесса.

Посмотрим на ситуацию с «курдским фактором». Хотя отношения между Россией и сирийскими курдами (как и курдами вообще) носят скрепленный всей их историей дружественный характер, тон оценок, которые дают их действиям в эти дни эксперты, выступающие в российских СМИ, нередко носят критический характер. Этими экспертами не учитываются не только наши давние симпатии к курдскому национальному движению, но даже и то обстоятельство, что курды сыграли важнейшую роль в борьбе с ИГИЛ/ДАИШ (запрещенным в РФ) и другими террористическими группировками, действующими в Сирии. Такая позиция (причем некоторые из экспертов, часто появляющиеся на экранах телеканалов, чудесным образом сменили личину защитников курдских интересов, еще недавно экспрессивно призывавших к немедленному вооружению Россией отрядов YPG, на образ их критиков) связана, в первую очередь, со все более тесным сотрудничеством курдов с вторгнувшимися в Сирию американцами, а также их неспособностью наладить конструктивные отношения с Дамаском. Конечно, сирийские власти тоже несут долю ответственности за то, что переговоры с курдами пока не привели к положительному результату. Правда, говорить о провале этих трудных переговоров преждевременно, тем более с учетом быстро меняющейся обстановки. Но при всем этом следует учитывать, что для России приоритетной всегда является ориентация на легитимных государственных игроков, тем более таких дружественных, как Сирия.

Теперь о США. Самым существенным поворотом в позиции Вашингтона явился фактический отход от взаимопонимания, достигнутого в Хельсинки между президентом Трампом и президентом Путиным. Американская администрация демонстративно поставила на нем крест. По мнению британского эксперта Аластера Крука, целями новой линии Вашингтона в отношении сирийского конфликта, олицетворением которой стал новый американский представитель по Сирии Джеймс Джеффри, являются: вытеснение из страны Ирана; нанесение сокрушающего стратегического удара по ДАИШ в дополнение к удушающей его экономику экономической «диете»; обеспечение такого политического транзита, в ходе которого будет смещен президент Асад, и, в первую очередь, недопущение даже видимости стратегической слабости США.

С Турцией тоже не все просто. У наблюдателей — так это или не так — создается впечатление, что Анкара начала метаться между Москвой и Вашингтоном в отчаянных попытках отстоять свою линию в Сирии. Это хорошо продемонстрировали результаты российско-турецко-иранского саммита в Тегеране. С одной стороны, Эрдогану вроде бы удалось добиться временной постановки планирующегося масштабного наступления сирийской армии при поддержке России и Ирана на Идлиб на положение стэнд-бай, с другой — Анкара включила «Хай’ат Тахрир аш-Шам» (бывшая «Джабхат ан-Нусра», она же «аль-Каида») в список террористических организаций, чего ранее делать не хотела. Вероятно, доминирование ХТШ в Идлибе уже не позволяет Анкаре использовать эту организацию для поддержания важнейшего для Турции имиджа защитницы суннитского мира, и если не отмежеваться от нее самым решительным образом, этому имиджу может быть нанесен серьезный ущерб. В то же время Эрдоган сделал все, чтобы эта продиктованная ее национальными интересами уступка партнерам по «тройке стран-гарантов» не могла интерпретироваться как шаг к сближению с сирийским правительством и отход от поддержки сирийской оппозиции. Отсюда демонстративно публичные, резкие заявления турецкого президента с призывами «спасти» население Идлиба от наступления сирийской армии. Так и вспоминается горьковское «С кем вы, мастера культуры?» (кстати, из ответа писателя американским журналистам). При этом Россия и Турция остаются очень важными для друг друга экономическими и политическими партнерами.

Но мастер внешнеполитического маневрирования, которое не мешает ему проявлять твердость в отстаивании своих позиций по стратегическим вопросам, Эрдоган не сможет предотвратить сирийское наступление в провинции. Пауза не будет слишком долгой. Отвечая на атаки боевиков, российские ВВС уже наносят спорадические воздушные удары по их позициям в Идлибе. Турецкий лидер теперь готов участвовать в уничтожении боевиков ХТШ, только, по справедливому замечанию Крука, джихадисты в Идлибе перемешались с местным населением, как это было в Ракке, что не помешало США, Великобритании и Франции в 2017 г. наносить безжалостно сильные бомбово-артиллерийские удары по городу для уничтожения ИГИЛ, когда «число артиллерийских снарядов, выпущенных по городу было больше, чем в любом другом месте после вьетнамской войны». А если Анкара и захочет отделить джихадистов от мирных жителей и тех «умеренных» вооруженных группировок во главе с «Братьями-мусульманами», которые спонсируются Турцией (чего от него ожидают партнеры по тройке стран-гарантов), сумеет ли она сделать это? Возможно ли будет избежать повторения ужасов Ракки и потерь среди мирного населения? Сумеет ли Турция не допустить ситуации, когда через ее границы хлынут новые потоки сирийских беженцев, в дополнение к тем 3,5 млн, которые уже находятся на турецкой территории? А куда двинут уцелевшие джихадисты (вряд ли все будут уничтожены или захотят сложить оружие)? Если они вольются в ряды тех самых «умеренных» вооруженных группировок, примет ли их Анкара под свое крыло?

Президент Трамп и его военно-политическое окружение хорошо понимают, что Дамаск, Москва и Тегеран нацелены на то, чтобы завершить очищение территории Сирии от присутствия террористов. Ведь даже американский спецпосланник по борьбе с ИГИЛ Бретт Макгурк говорит, что Идлиб превратился в «самый большой отстойник для аль-Каиды со времени 11 сентября». Необходимо избавиться от тех, кто продолжает регулярно посылать на позиции не только сирийской армии, но и российских военных, современные беспилотники с бомбовым грузом, запчасти для которых поставляются «третьими странами». Понятно, что этому рано или поздно будет положен конец. Однако американский лидер продолжает угрожать Дамаску сокрушительными массированными ударами в том случае, если Башар Асад «развяжет бойню в Идлибе». Лживые измышления о якобы готовящемся использовании сирийской армией химического оружия при наступлении на Идлиб призваны лишь замаскировать готовящуюся провокацию вооруженных группировок с химоружием.

Если попытаться непредвзято посмотреть на вопрос о возможном использовании химоружия в Идлибе, в чем сирийские проправительственные силы и оппозиционные группировки обвиняют друг друга, необходимо отделить военную сторону этого вопроса от политической. В военном плане использование химоружия (даже с самой циничной точки зрения) для Асада не имеет никакого смысла. Во-первых, у него есть гораздо более эффективное для нанесения поражения террористам оружие. Во-вторых, он действует с позиций победителя, который уже взял под контроль большую часть территории страны. В-третьих, от химоружия (тем более от хлорина, о котором идет речь) легко защититься, для чего вооруженным отрядам оппозиции должны быть поставлены соответствующие средства химзащиты. Что не представляет большой проблемы для боевиков, у которых нет недостатка в спонсорах. И боевикам использование химоружия равным образом никак не может обеспечить военной победы над сирийской армией и ее союзниками.

Другое дело — политическая сторона вопроса. Для Асада бессмысленное в военном отношении применение химоружия равно самоубийству: скрыть его невозможно, а неизбежный удар возмездия сведет результаты успешной операции на нет, не говоря уж о непоправимом репутационном ущербе. Ничем не оправданный, бессмысленный риск! Но не для оппозиционных вооруженных группировок. Для них применение химоружия, которое при поддержке западных спецслужб можно с помощью трюка приписать Дамаску, — единственная возможность избежать поражения, втянув в войну с сирийским правительством американцев. Когда я излагал свои мысли некоторым американским коллегам, они не сумели мне возразить. Думаю, что эти аргументы более убедительны, чем то, что у Дамаска нет химического оружия. Да, его запасы были проверенно вывезены и уничтожены. Но хлор чисто теоретически можно легко произвести, если это кому-то необходимо. Только это противоречит интересам Дамаска и элементарному здравому смыслу. А для радикал-исламистов и джихадистов, как было здесь показано, это как раз имеет смысл. В Идлибе их еще остаются десятки тысяч (директор Института исследования национальной безопасности Израиля и бывший начальник военной разведки страны генерал Амос Ядлин называет невероятную цифру окопавшихся тем боевиков одной только ХТШ, или «Нусры — аль-Каиды» в 100 тысяч человек!). Среди них огромная масса выходцев из различных стран мира. А как пишет один из авторов в блоге, редактором которого является бывший сотрудник военной разведки и специальных сил американской армии полковник Патрик Ланг: «У меня есть еще работающие в правительстве друзья, которые надеялись, что Трамп был серьезен, говоря о необходимости вытащить США из сирийского болота. Они надеялись на это в прошлом году. Но не сейчас. Сейчас они находятся в состоянии депрессии и беспокойства». Этот же автор называет «грязным секретом (хотя это и не секрет)» то, что американцы, британцы, саудовцы, катарцы и турки финансировали, вооружали и тренировали мятежников, в том числе и радикал-исламистов, связанных с «аль-Каидой».

К спонсорам вооруженного мятежа в Сирии можно добавить и Израиль. Каждый из спонсоров антиправительственных группировок поддерживает финансами и оружием лишь некоторые из них, «свои». Объемы этой поддержки разнятся. О роли последнего спонсора вплоть до недавнего времени было мало известно, да и сегодня известно не все. Израиль снабжал оружием, вероятно, лишь те группы, которые действуют на юго-западе Сирии. На слуху лишь две из них. Это «Фурсан аль-Джулан» и «Лива Умар бин аль-Хаттаб». Первая из них базируется в городе Джубата аль-Хашаб в районе Кунейтры, а вторая в городе Бейт Джинн, граничащим с горой Хермон. По некоторым данным, оружие поставлялось оппозиционерам из Израиля уже с 2013 г. По утверждению израильского эксперта Элизабет Цурков, Израилю долго удавалось держать свое сотрудничество с этими отрядами, как и сам факт оказания сирийским оппозиционерам военной помощи, в секрете. Поставлялись, в первую очередь, автоматические винтовки американского производства М16, но потом Израиль стал давать боевикам оружие не американское, а якобы все то, что поставлялось Ираном в Ливан для «Хизбаллы» и было перехвачено израильтянами.

То, что Израиль помогает вооруженным, в том числе исламистским, группировкам, не является чем-то необычным для этой страны. Как недавно заявил в программе телеканала ТВЦ бывший директор одной из израильских спецслужб — «Натива» Яков Кедми, Израиль в прошлом сам создал вышедшее из «Братьев-мусульман» ХАМАС для того, чтобы ослабить национальное палестинское движение во главе с «Фатх», выдвинув в качестве альтернативы движение религиозное. ХАМАС, которое он считает террористической организацией.

2017 г. засвидетельствовал резкий рост военной помощи, когда политика Израиля в отношении Сирии стала более агрессивной. Наносились удары по сирийским позициям, нацеленные на те из них, где присутствовали иранцы. Как сказал в беседе один из видных израильских аналитиков, в Израиле понимали, что Москва лишь во имя более важных стратегических интересов «терпела» эти удары, хотя и высказывала свое недовольство. Более того, усилия российских дипломатов и военных по обеспечению отвода иранских советников на глубину до 80 км от израильской границы и размещение в этом районе пяти батальонов российской военной полиции были с удовлетворением встречены в Израиле. Но в Израиле также понимают, что если он продолжит наносить военные удары по Сирии, это в новой ситуации может негативно повлиять на плодотворно развивающиеся российско-израильские отношения: терпение Москвы не безгранично.

Все сказанное не исчерпывает всех происшедших в последнее время существенных изменений и поворотов в обстановке вокруг сирийского кризиса. Как бы то ни было, в ближайшее время мы, возможно, станем свидетелями еще более неожиданных событий.

Статья опубликована в РСМД: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/siriyskie-syurprizy/

Фото: REUTERS/Omar Sanadiki, Мечеть Омейядов, Дамаск, Сирия, 11 июня 2018 г.

Опубликовано в Трибуна

Обеспечит ли всеобщая федерализация успешный выход из кризиса региону, не перестающему удивлять мир? Возможно, это случится. Но не будем преуменьшать те риски, которые несёт с собой коренное изменение конфигурации государственного устройства, особенно в условиях традиционного противостояния юнионизма и партикуляризма, исламизма и секуляризма.

Призрак федерализма бродит по Ближнему Востоку. На политическом горизонте появляется всё больше проектов федерализации, в которой их внешние и внутренние авторы видят возможность выбраться из клоаки всеобщей конфликтности, в которую втягивается всё больше стран и областей. Йемен, где число проектов подобного рода уже перевалило за десяток; Сирия, вокруг которой разворачивается энергичная борьба за новую конституцию, где не участвует только ленивый; Ирак, где курды недавно показали шаткость грани, отделяющей федерализм от сецессии; Ливия, где децентрализация представляется для многих единственным шансом прекратить разновластие и хаос. Наиболее смелые замыслы касаются Турции, Саудовской Аравии и даже Марокко. Одну страну – Судан – вообще расчленили, но и это не решило острейшие внутренние проблемы тех двух государств, которые были созданы на месте прежнего единого. Энтузиазм, с которым внешние акторы, в том числе те, кто плохо представляет себе, где находится та или страна, и составившие себе о ней представление из туристских справочников (хотя с возвращением туризма в регион, вероятно, придётся повременить), принялись чертить новые границы, позволяет заподозрить их в честолюбивом стремлении вкусить славы знаменитых апологетов колониализма англичанина Марка Сайкса и француза Франсуа Жоржа-Пико, чьи имена, навеки спарившись, вошли в историю. Увы, со знаком минус.

Сонм политологов давно вещает о смерти панарабского национализма. Да, разного рода юнионистские проекты на фоне всеобщей партикуляризации вроде бы сегодня не в моде, но как может исчезнуть национализм, который часто лишь меняет личину? Король умер, да здравствует король! Ведь именно арабский национализм, а вовсе не сладкая парочка – Сайкс-Пико, породил ту систему государств, которая до сих пор существовала на Ближнем Востоке, но недавно дала постоянно расширяющуюся трещину, не выдержав испытания глобализацией. И даже новое покушение на святое святых, предпринятое в этот раз чудаковатым лидером крупнейшей мировой державы, – на арабский характер Восточного Иерусалима – уже не так сильно, как можно было предполагать, консолидирует арабов, да и мусульман, в борьбе против страшной угрозы утраты контроля над святыней. Уверен, что национализм не только не сгинул, но готовится к возрождению, хотя и может принять новые формы. Более того, пока значительная часть местного социума будет видеть в разного рода объединительных проектах способ к избавлению от губительных для народов внутренних конфликтов, разъедающих их идентичность, эти проекты останутся непотопляемыми. Будем, однако, надеяться, что уходит в небытие извращённо-джихадистская версия исламистского объединительного проекта после ликвидации его территориальной базы в Сирии и Ираке. Что же касается другой радикальной версии панисламистского проекта – «братско-мусульманской», то слухи о её смерти могут оказаться преувеличенными.

Но обеспечит ли всеобщая федерализация успешный выход из кризиса не перестающему удивлять мир региону или хотя бы тем находящимся в нём государствам, которые стали относить к числу провалившихся? Возможно, это случится. Но не будем преуменьшать те риски, которые несёт с собой коренное изменение конфигурации государственного устройства любой страны, особенно в условиях традиционного противостояния юнионизма и партикуляризма, исламизма и секуляризма. Так или иначе, подобная перестройка должна тщательно готовиться, выверяться во всех деталях, опираться на квалифицированное экспертное знание. И – самое главное – она должна получить поддержку населения.

Статья опубликована в клубе "Валдай": http://ru.valdaiclub.com/a/highlights/yashchik-pandory-federalizatsii/

Фото: Bilal Hussein/AP

Опубликовано в Трибуна

От саммита глав России, Турции и Ирана в Сочи никаких прорывных решений не ожидалось. На мой взгляд, эта встреча преследовала цель сверки часов и успокоение Москвой своих союзников.

Не секрет, что Иран вполне официально высказывал недоумение по поводу того, зачем вообще нужен Конгресс национального диалога Сирии и какую цель он преследует. Но больше Тегеран беспокоило содержание тех договоренностей, которые были озвучены в ходе совместного заявления президентов России и США во Вьетнаме, опирающегося на конфиденциальный документ от 8 ноября в Аммане. 

Что касается Турции, то ее в первую очередь беспокоит курдская проблема. С одной стороны, есть давно достигнутые договоренности о разграничении Идлиба. Турецкие военные находятся в самом Идлибе и все свои аванпосты фактически расположили вокруг курдского Африна. Турки реализуют стратегию сдерживания курдов в этом анклаве, и это для них — основная задача. Параллельно в рамках астанинского процесса они проводят переговоры с непримиримыми группами и, опираясь на оппозицию, проводят рейды против иностранных боевиков, связанных с "Аль-Каидой".

Кроме того, "большой тройке" необходимо было прояснить вопросы, связанные с политическим урегулированием. В декабре в Сочи планируется проведение Конгресса национального диалога народов Сирии, который пытаются вписать в Женевский процесс. Конгресс пройдет между двумя раундами переговоров в Швейцарии. Идея сама по себе спорная – лично я считаю ее несвоевременной. Понятно, что необходимо дать толчок Женевскому процессу и как можно быстрее конвертировать во что-то реальное Астанинские договоренности. Но мирное урегулирование сирийского кризиса, о котором все говорят, это довольно-таки абстрактное понятие, и все его видят по-разному.

 

Арабские страны и иностранные государства, выступающие против президента Сирии Башара Асада и действующего режима, настаивают на формировании переходного правительства и продолжают спорить, какое место должен занимать Асад на этот период. В любом случае, они выступают за проведение кардинального реформирования существующего сирийского режима.

Но каким этот процесс видят Россия, Иран и Дамаск? Сейчас, несмотря на обещание проведения всех этих реформ в Сирии, по сути идет манипулирование ситуацией. Режим вольно трактует понятие "антитеррористическая операция" и проводит операции в Восточной Гуте против тех групп, которые подписали соглашение о режиме прекращения огня только с Россией в Каире и Женеве, при этом Москва не особо препятствует этому. На этом фоне цель предстоящего Конгресса — уровнять в правах реальную оппозицию и многочисленных марионеток, созданных сирийским режимом.

И после того. как эти силы будут уравнены в правах и голосах, можно проводить линию – да, все силы имеют право на существование, но они должны следовать той линии, которую диктует Асад. По факту, происходит легитимация существующего режима, а режим и оппозиция заведомо ставятся в неравные условия на переговорах.

 

При конвертировании этой схемы в какое-то переходное правительство уже сейчас понятно, кому будут принадлежать ведущие позиции. Сейчас Москва может обещать всем, что действительно могут быть проведены реформы, и они действительно могут быть проведены, но по тому сценарию, который расписан выше. То есть формально – это реформы, по факту – мало что изменится. И главное тут то, что это, в принципе, опасный сценарий, так как существующий сирийский режим, он, на самом деле, давно уже отжил свое. И тут, конечно же, необходимы реальные реформы, необходимо формировать правительство, в котором будут присутствовать различные национальности и оппозиция, в которой есть опытные офицеры и политики.

Москва может апеллировать тем, что может образоваться вакуум власти, который тут же будут заполнять радикалы и прочие. Но мероприятия, способствующие дальнейшему поддержанию режима — это уже сам по себе фактор для возникновения радикализма.

Здесь много вопросов, и по сути, пока еще не ясна позиция игроков саммита, прошедшего накануне в Сочи. Формально, они могут пока действовать в русле урегулирования, но будет ли оно действовать реально или декоративно, мы узнаем в дальнейшем, но явно не в ближайшие месяцы.

Статья опубликована в издании Спутник: https://ru.sputnik.az/columnists/20171124/412906612/turcija-rossija-iran-sirija-krizis-asad-putin-rouhani-jerdogan-peregovory.html

Фото: AFP / Omar Haj Kadour

Опубликовано в Трибуна
Понедельник, 04 Сентябрь 2017 21:20

Астана между Каиром и Амманом

Шестой раунд переговоров в Астане по Сирии в августе так и не состоялся. Встречу неоднократно анонсировали то в середине, то в конце месяца, но в итоге глава МИД Казахстана Кайрат Абдрахманов сообщил о переносе «Астаны-6» на середину сентября. Глава МИД РФ Сергей Лавров заявил 28 августа: на встрече могут быть юридически закреплены договоренности по созданным трем зонам деэскалации (на юге Сирии, в районе Восточной Гуты и Хомса), а также по формируемой четвертой – в районе Идлиба.

Очевидно, перенос сроков напрямую связан с достижением конкретных договоренностей между гарантами режима прекращения огня и оппозицией. Закрепление четвертой зоны деэскалации упирается в необходимость проведения ограниченной операции по ослаблению коалиции «Хайат Тахрир аш-Шам» (ХТШ), в которой в январе 2017 года растворилась «Джебхат ан-Нусра», или «Джебхат Фатх аш-Шам» (запрещена в РФ). В то же время альтернативные переговорные площадки в Аммане и Каире заменили астанинский формат, обнулили прежние договоренности, намеченные в майском меморандуме «Астаны-4», а также расширили число участников перемирия.

Как работает «Амман»

Одним из главных публичных итогов встречи президента РФ Владимира Путина и его американского коллеги Дональда Трампа в Гамбурге 7 июля 2017 года стало соглашение о прекращении огня на юго-западе Сирии в провинциях Дераа, Кунейтра, Сувейда и о создании в Аммане центра мониторинга соблюдения режима прекращения огня. Не секрет, что до официального объявления эти договоренности долгое время прорабатывались российскими и американскими экспертами в Аммане, и, очевидно, они обновили условия функционирования обозначенной в Астане южной зоны деэскалации, которая не включала Сувейду, но распространялась на Дераа и Кунейтру.

Боевые действия на юге Сирии, несмотря на подписанный майский меморандум о зонах деэскалации, не прекращались. Причем проправительственные силы проводили операции не столько против ХТШ, сколько против групп Сирийской свободной армии (ССА) альянса «Южный фронт», которые опираются на поддержку иорданского центра военных операций MOC (англ. Military Operations Command). Они также были обвинены Дамаском в связях с радикалами (отделением запрещенного в РФ «Исламского государства» «Джейш Халид ибн аль-Валид» и ХТШ) и в срыве соглашений о прекращении огня. Такой, прямо скажем, пропагандистский трюк играет на руку сирийской «партии войны». Это и послужило причиной того, что 34 командира «Южного фронта» подписали заявление о бойкоте пятого раунда «Астаны».

По всей видимости, США и Россия признали невозможным функционирование обозначенной в Астане южной зоны деэскалации на прежних условиях и заключили новое соглашение. Москва добилась закрепления за Вашингтоном ответственности за действия оппозиции и включения его в новые договоренности, а Вашингтон, таким образом, обязал Москву оказывать влияние на Дамаск, Иран и радикальные шиитские группировки. В результате этого соглашения, по данным источников арабских СМИ, проиранские силы должны находиться на расстоянии не менее 40 км от границы с Иорданией и Израилем в то время, как в этой зоне развернута российская военная полиция.

«Сепаратный» Каир

В июне 2017 года пресс-секретарь президента Турции Ибрагим Калын заявил о том, что за режимом прекращения огня в окрестностях Дамаска будут наблюдать российские и иранские военные. Однако 22 июля в Каире Россия и представители оппозиционной фракции «Джейш аль-Ислам» без участия Дамаска и Ирана заключили соглашение по Восточной Гуте, а на въезде в ее кварталы начала дежурить военная полиция РФ. Представители оппозиции заявили «Аль-Арабия», что подписали соглашение только с Россией, а не с сирийским режимом.

Есть все основания полагать, что Дамаск и иранцы уже, в свою очередь, предприняли попытки обнулить египетские договоренности, заключенные вне Астаны. Усилив группировку в районе Джобар 42-й бригадой 4-й дивизии правительственной армии, ими, вероятно, ставилась цель вытеснить фракцию «Файлак ар-Рахман» вместе с боевиками ХТШ в Идлиб и тем самым ослабить боевой потенциал всей Восточной Гуты. В итоге все закончилось новым соглашением, которое в середине августа в Женеве подписали российская сторона и «Файлак ар-Рахман».

31 июля снова в Каире между российскими военными и оппозицией, в первую очередь в лице «Джейш ат-Таухид», были заключены договоренности о зоне деэскалации на севере сирийской провинции Хомс.

На сепаратность двух каирских соглашений указывают заявления членов оппозиционного сирийского движения «Эль-Гадд ас-Сурий» («Завтра Сирии»), которое выступало посредником на переговорах. Сначала о независимости договоренностей по Восточной Гуте от переговорного процесса в Астане заявил официальный представитель Монзер Акбик, затем лидер движения Ахмед аль-Джарба отметил, что документ по Хомсу «не относится ни к одному соглашению, достигнутому либо на региональном, либо на международном уровне».

Перенос схемы

Хотя переговоры на альтернативных площадках не выходят за рамки майского меморандума, они по своему содержанию носят надстроечный и сепаратный характер. С одной стороны, диалог США и России под видом «амманских консультаций» чреват недовольством того же Ирана: он опасается, что площадка в Иордании может заменить астанинский процесс.

С другой стороны, Тегеран также заключал сепаратные сделки с оппозицией, например, в марте 2017 года, которая касалась как эвакуации населения из шиитских анклавов Идлиба, так и выкупа членов правящей семьи Катара, похищенных в Ираке.

Но решение Москвы пойти на дополнительные договоренности и расширение переговорных площадок – без сомнения, грамотный поступок, который открывает возможности для соглашений и даже деконфликтизации других районов Сирии.

Идлиб преткновения

Внутренние преобразования в «Ахрар аш-Шам» и дрейф руководства фракции в сторону Сирийской свободной армии в конце 2016 года привели к самому масштабному ее расширению. С другой стороны – несмотря на параллельный выход из «Ахрар аш-Шам» групп, выступающих за сотрудничество с «ан-Нусрой», раскол на «жесткий» и «прагматичный» блоки внутри фракции сохранился. Это привело к тому, что во время июльского наступления ХТШ в Идлибе группы «Ахрар аш-Шам» легко сдали и границу с Турцией, и центр провинции.

В этих условиях достаточно тяжело сформировать зону деэскалации: костяк ХТШ, выступающий против любых переговоров и позиционирующий себя «настоящими защитниками суннитов» (во многом из-за этого «ан-Нусре» удалось укорениться среди революционного движения), будет пытаться сорвать договоренности. Тем не менее у гарантов перемирия есть шанс провести ограниченную операцию, которая бы отсекла ХТШ от турецкой границы и на этом фоне ослабила группировку. Ведь в ее составе есть исключительно сирийские группы, не разделяющие идеологию «Аль-Каиды» (запрещена в РФ), а примкнувшие к коалиции из-за ее боеспособности и до сих пор не верящие в реальность перемирия.

Статья опубликована в Независимой газете: http://www.ng.ru/dipkurer/2017-09-04/10_7065_astana.html

Фото: ТВЦ

Опубликовано в Трибуна

Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган 2 июля встретился с российским министром обороны Сергеем Шойгу в резиденции Тарабья в Стамбуле. Об этом сообщил официальный сайт турецкого президента. Подробности переговоров не уточняются, но согласно фото, предоставленном президентской канцелярией, на них присутствовали также глава Генштаба ВС Турции Хулуси Акар и руководитель Национальной разведывательной организации (MIT) Турции Хакан Фидан. Встреча прошла перед пятым раундом сирийских переговоров в Астане и началом обещанной президентом Эрдоганом новой операции Анкары в Сирии.

Турецкие СМИ и эксперты публикуют огромное количество материалов с подробностями предстоящих действий: якобы операция будет носить название «Меч Евфрата», начнется в июле-августе, продлиться ориентировочно 70 дней и будет проводиться силами оппозиции и турецких военных. По ее итогам Анкара надеется «изолировать» и «стабилизировать район» курдского кантона Африн на северо-западе провинции Алеппо. В свою очередь, курды обвиняют турок в намерении сорвать операцию по освобождению Ракки и обещают сдержать любую агрессию в отношении курдских анклавов, в том числе в Африне. Гражданский совет Ракки (особенность действий «Демократических сил Сирии состоит в том, что альянс формирует совет по управлению освобождаемой территории, чтобы после ликвидации в том или ином городе сразу приступить к самоуправлению) уже выпустил заявление, в котором призывает воздержаться от атаки в районе курдского Африна, поскольку это может сорвать кампанию SDF против «Исламского государства» *. А местная администрация курдского кантона Африн начала кампанию в социальных сетях, поддерживаемую курдскими активистами под хештэгом #TurkeyhandsoffAfrin, призывая международное сообщество прекратить наступление Турции на Африн.

В этой связи особый интерес представляют действия России и ее контакты с турецким руководством (как афишируемые, так и не афишируемые). Известно, что в марте в Африне было развернуто отделение российского Центра примирения враждующих сторон. На фоне разговоров о новой операции в Сирии в СМИ и соцсетях поступает много противоречащих друг другу сообщений, причем нередко от одних и тех же сирийских, курдских и турецких источников: сначала они писали о том, что здание отделения практически пустует и в Африне осталось 10 российских военнослужащих, потом сообщали о прибытии туда 160 военных. Так или иначе, российские военнослужащие в Африне есть, и этот факт интерпретируется в прессе в двух плоскостях: первая - Москва не сдаст курдов Анкаре, вторая - Москва пытается таким образом склонить курдов к сотрудничеству с Дамаском.

И все-таки представляется, что российская позиция здесь не прямолинейна: Москва не против наказать курдов за их однозначный дрейф в сторону Вашингтона и дать «зеленый свет» для турецкой операции, однако нахождение военного контингента в Африне формально выглядит как демонстрация защиты курдов, при том, что он не повлияет на наступление протурецких сил. Поясним. Хотя курды заявляют, что турки нацелились на штурм всего кантона, турецкие СМИ и эксперты уточняют, что речь идет только об изоляции Африна, ликвидации 41 объекта подразделений YPG — боевого крыла партии «Демократический союз», связанного с Рабочей партией Курдистана. По сути, речь идет о взятии под контроль города Тель-Рифат и еще 10 населенных пунктов, то есть юго-восточных предместий Африна с последующим созданием сообщения между Идлибом и турецкой зоной влияния, образованной по итогам операции «Щит Евфрата». При этом, во-первых, отделение российского центра примирения сторон находится в стороне от этих населенных пунктов, во-вторых, турецкое усиление на границе Алеппо и Идлиба, скорее всего, будет напрямую увязано с Астанинским меморандумом о зонах деэскалации.

Дело в том, что решение проблемы Идлиба – то есть борьба с радикальным альянсом «Хайат Тахрир аш-Шам» (ХТШ) - одно из главных проблемных звеньев во всей концепции зон деэскалации (хотя по убеждению автора предложенные зоны деэскалации – это калька с давно разработанных американских зон безопасности для одобрения их Вашингтоном, но с решающей ролью Москвы). ХТШ находится преимущественно в центре провинции. Продвижение туда армии Асада с иранскими прокси-силами привело бы к большим потерям среди проправительственных сил, хотя, откровенно говоря, ведение и затягивание боевых действий – это то, что нужно существующему режиму в Дамаске, который не хотел бы никаких изменений, предусмотренных резолюцией ООН №2254. В таком случае боевые действия велись бы против всей оппозиции без исключения. К слову, как сейчас происходит в провинции Дераа, где под легендой борьбы с «террористами» боевые действия ведутся против «Южного фронта», который по своей сути является оппозиционным Дамаску, но абсолютно не является радикальным. Это прекрасно знают в том же Дамаске, поскольку между правительственными силами и «Южным фронтом» долгое время действовало перемирие, из-за чего коалиции отрядов ССА даже были приостановлены поставки вооружений со стороны иорданского MOC (The Military Operations Center). Понятно, что такой сценарий спровоцировал бы сотни тысяч беженцев из перенаселенного Идлиба (численность населения провинции до войны превышала 1 млн человек, в настоящее время по данным Провинциального совета оценивается в 2-2,2 млн человек), при том, что Турция больше не готова их принимать на своей территории, а главное – спровоцировал укоренение радикальной «Аль-Каиды» и ее слияние с оппозиционными группами перед лицом общего противника, не говоря уже об общей эскалации ситуации и прямых последствиях для Москвы.

Альтернативный вариант – взаимодействие с Турцией, которая готова поддерживать оппозицию в ее борьбе с ХТШ рейдами своего спецназа. Таким образом Турция может войти в Идлиб со стороны турецкой границы из двух районов: либо через деревню Атма в город Дарат Изза и Джебель Баракат, либо через Салкин и Гарем, а также действовать из сформированной в результате операции «Меч Евфрата» буферной зоны. Среди турецких экспертов активно ходят слухи о том, что на холме Шейх Баракат (Идлиб) может быть размещен совместный российско-турецкий миротворческий гарнизон для контроля ситуации.

В описанном выше сценарии есть масса «но». К примеру: насколько Турция готова сохранять приверженность соглашениям, как поведут себя при проведении операции курды в Африне и курды в Ракке, и какова будет реакция США, если вдруг сорвется операция по борьбе с ИГ. При этом курды, как бы к ним не относились турки или те же арабы в SDF, - это ключевая цементирующая сила на пост-«халифатском» пространстве востока Сирии.

И только ленивый мог не заменить, что активация турок в Азазе, закрытие дороги в Африн правительственными силами и т.п. совпало со сбитым ВВС США сирийским Су-22, который, вопреки заявлениям Минобороны Сирии, наносил удары не по ИГ, а по позициям SDF. Тем не менее при внешней игре на публику Россия и США демонстрируют готовность решать проблемы негласно, как это было сделано в провинции Ракка, где демаркационная линия между позициями SDF и войсками Асада проведена по линии в районе селения Аль-Карама.

Опубликовано в Трибуна
Понедельник, 23 Январь 2017 23:13

Виталий Наумкин о переговорах в Астане


Научный руководитель Института востоковедения РАН, академик РАН, председатель совета IMESClub, Виталий Наумкин дает развернутое глубокое интервью о переговорах в Астане и по перспективах дальнейшего урегулирования ситуации в Сирии

 

 

 

Опубликовано в Интервью