Комментарии

Комментарии (6)

Я думаю, что все восприняли c большим удивлением и недоумением столь резкий шаг со стороны американского президента потому, что, несмотря на его предвыборные обещания, никто всё-таки не думал, что они воплотятся в действительность так быстро. Тем более, что с точки зрения ситуации на Ближнем Востоке, казалось бы, не существовало никаких обстоятельств, которые бы заставляли его действовать столь быстро и столь неожиданно. Мне кажется, что уже сейчас очевидно, что последствия этого шага могут быть очень серьезными. Я даже не буду подробно говорить о том, что заявил Эрдоган, который сказал, что разорвет отношения с Израилем. Его позиция понятна, он будет сейчас стремится максимально использовать эту ситуацию для того, чтобы укрепить свою роль в мусульманском мире с учетом тех сложностей, с которыми он сталкивается у себя дома. Но вопрос, мне кажется, на самом деле заключается не только в том, кто будет сейчас использовать то, что произошло, в своих интересах. Мне кажется, что проблема в том, что заявление Трампа разрушает те хрупкие альянсы, которые сейчас наметились на Ближнем Востоке. Я имею в виду определенное сближение между Израилем и государствами Персидского залива, которое происходит на антииранской базе. Мы все это знаем, это само по себе не говорит о прочности такой условной нормализации, но, тем не менее, это происходит. В сложившейся ситуации неизбежный взрыв эмоций на арабской улице заставит элиты действовать соответствующим образом. То есть какой-то намек на стабилизацию отношений между Израилем и суннитскими монархиями может быть сейчас очень быстро подорван. Во-вторых, мы можем прогнозировать и рост антиизраильских настроений в целом, и рост антиамериканских настроений. Хотя многие наблюдатели говорят, о том что всё-таки Трамп выберет такой мягкий вариант, будет признавать только Западный Иерусалим столицей Израиля, в действительности такие детали ни для кого на Ближнем Востоке не важны. Слышат только две вещи: «Иерусалим», «столица Израиля». Вот эти вещи будут играть сейчас против любой стабилизации ситуации. Я думаю, что то, что случилось, к сожалению, отражает незнание американским президентом того, что происходит на Ближнем Востоке, просто отсутствие профессионализма со стороны команды, которая с ним работает, и невозможность предсказать последствия его шага, которые на самом деле могут быть достаточно серьезными. 

 

Фото: Renewer/Fotolia

 

 

Трамп находится у власти уже год, и за это время его ближневосточная политика подвергается очень сильной критике как со стороны дипломатов, бывших и нынешних, так и экспертов-ближневосточников и политологов. Высказывается даже мнение о том, что Трамп, к сожалению, прислушивается больше к мнению своих родственников, поэтому н понятно, где кончается Белый дом и начинается семья Трампа. Он больше прислушивается к мнению неквалифицированных людей по Ближнему Востоку, чем к мнению имеющих опыт дипломатов. Тем более, что ситуация в государственном департаменте пока остается довольно подвижной. Несмотря на то, что прошел год, многие должности остаются незанятыми, и сам Тиллерсон предпочитает проводить более или менее авторитарный курс, не прислушиваясь к мнению ближневосточных специалистов. При этом между Тиллерсоном и Трампом имеются определенные расхождения по позиции по Ближнему Востоку, которые известны и преданы гласности.

Что касается именно этого решения, пока можно сказать, что логики в нем никакой нет. Даже с точки зрения его выгоды для национальных интересов США в регионе. Высказывается также мнение о том, что многие советники, к которым обращался Трамп, создали у него впечатление, что сейчас ситуация в арабском мире изменилась настолько, что арабские государства уже не обращают внимания на палестинскую проблему, что его решение либо о переносе посольства в Иерусалим, либо о признании Иерусалим столицей Израиля, не вызовет какой-либо бурной реакции в арабском мире. Ну походят, пошумят, но не так, как это было в 50х и 60х годах. Вот, видимо, это и толкнуло Трампа на то, чтобы принять такое решение. Но логики в нем никакой нет, и реакция арабских стран, даже Саудовской Аравии, которая сейчас установила особые отношения с Израилем, и Ирака, и Египта, реакция таких европейских стран, как Франция, вполне естественно отрицательная, и это осложнит решение многих сопутствующих региональных вопросов. Не только в палестино-израильском измерении, но также значительно затруднит для Трампа проведение его политики и в отношении Европы, и в отношении исламского мира в целом.

 

Фото: Mandel Ngan/AFP

Завершившаяся в казахстанской столице очередная международная встреча по урегулированию в Сирии дает надежды на продолжение «сирийско-сирийских» переговоров, прямых или через посредников, и в то же время показывает, насколько велика пропасть между непосредственно воюющими сторонами. Предполагавшийся «разговор напрямую» так и не состоялся. Растопить лед взаимной вражды и ненависти после стольких жертв и гуманитарных катастроф можно только путем долгих, терпеливых и, главное, непрерывных многосторонних усилий в различных комбинациях. Потеря темпа при переходе к политической фазе в конфликтном урегулировании всегда губительна.

Прошедшая встреча имела вместе с тем существенные отличия от всех предыдущих. Делегация сирийского правительства впервые села за стол переговоров с представителями вооруженной оппозиции — той самой, которую Дамаск всегда называл не иначе, как террористами. Ее организаторами на этот раз выступили Россия совместно с Турцией и Ираном, то есть государства, которые имеют свое прямое военное присутствие в Сирии и стали инициаторами достигнутых сторонами договоренностей и последующих соглашений о прекращении огня и начале мирных переговоров. Более того, государства взяли на себя ответственность в качестве гарантов соблюдения соглашений, что накладывает на них тяжелые обязательства. Россия и Турция, действуя скоординировано и на параллельных курсах, выступали также посредниками. Впервые не участвовали в сирийско-сирийской встрече оппозиционные политические деятели из Высшего комитета по переговорам или так называемой эр-риядской платформы, хотя ее военное крыло было представлено группировкой «Джейш аль-Ислам» и «Свободной сирийской армией».

После понесенных поражений согласиться с условиями, которые выглядели бы как капитуляция, для оппозиционеров, будь они военные или гражданские, равносильно не только потери лица, но и, возможно, жизни.

Новая переговорная схема и комбинация сторон, после того как российско-американские усилия и попытки задействовать формат Международной группы поддержки Сирии не увенчались успехом, имели определенные преимущества. Возможно, этот порядок действий и сохранит свой потенциал в дальнейшем. Турция как бы обеспечивает «кооперабельное поведение» тех отрядов оппозиции, на которые она имеет влияние, а Россия старается добиться того же от Дамаска. В то же время Иран, один из гарантов, должен, как вытекает из договоренностей, сдерживать неконтролируемые действия «Хезболлы» и отрядов шиитского ополчения.

Однако в этой схеме действий имеются и свои слабости, хотя идеальных схем организации любых переговоров по Сирии, как видно, уже быть не может. Слишком здесь большое количество прямо или опосредованно вовлеченных участников с трудно совместимыми и конфликтующими интересами. Все это делает ткань переговорного процесса чрезвычайно запутанной для традиционной дипломатии.

Что показала встреча в Астане? Судя по официальным заявлениям и преданным огласке утечкам, правительство Сирии и вооруженная оппозиция пришли к переговорам, преследуя разные цели.

Дамаск, видимо, исходил из того, что после крупных военных успехов в Алеппо можно будет с позиции силы достичь таких договоренностей, которые позволили бы, не связывая себя жесткими обязательствами о прекращении огня, перейти к обсуждению вопросов совместной борьбы с ИГ и «Джабхат Фатх аш-Шам» и порядка политического перехода на своих условиях. Призыв к оппозиции «сложить оружие» в обмен на амнистию отнюдь не способствовал созданию благоприятной атмосферы. Да и сама риторика в заявлениях для печати звучала порой по-менторски.

Представители оппозиции, приняв тяжелое для себя решение с непредсказуемыми последствиями, главный акцент делали на стабилизации режима прекращения огня путем создания действенного и объективного механизма наблюдения, о чем и были достигнуты конкретные договоренности. С их стороны звучали призывы к России действовать в отношениях с Сирией и Ираном более решительно в плане выполнения взятых на себя обязательств. Свое участие в дальнейшем политическом процессе под эгидой ООН в Женеве полевые командиры, как и вся сирийская оппозиция, обусловливали такими шагами со стороны официальных властей, как освобождение политических заключенных и снятие осады с ряда населенных пунктов на северо-западе Сирии. Понятно, что после понесенных поражений согласиться с условиями, которые выглядели бы как капитуляция, для оппозиционеров, будь они военные или гражданские, равносильно не только потери лица, но и, возможно, жизни. Арабский менталитет больше приемлет соглашения на основе принципа «ни победителей, ни побежденных».

Переговоры в Астане также дали сигнал о том, что объединение военных усилий самих сирийцев, региональных и внерегиональных игроков в борьбе с террористическим фронтом вряд ли возможно без достижения компромиссных договоренностей об организации переходного периода на базе принятых ранее международно-правовых документов по урегулированию сирийского конфликта.

Положение участников встречи со стороны вооруженной оппозиции осложняется еще и усилившимся расколом в ее рядах, что сопровождается реструктуризацией ее состава. В конце декабря сторонники присоединения к режиму прекращения огня и вступления в мирные переговоры из числа группировок, входящих в «Свободную сирийскую армию» и «Джейш аль-Ислам», объявили об объединении рядов. В то же время одна из крупных организаций — «Ахрар аш-Шам» — не вошла в число ее переговорной команды, заявив, что она поддержит решения других групп, представленных в Астане, если они будут «в интересах нации». Такая осторожная позиция вызвана тем, что после Алеппо от «Ахрар аш-Шам», склоняющейся к сотрудничеству со «Свободной сирийской армией», отделилась сильная группировка исламистских радикалов — «Джейш аль-Ахрар», тяготеющая к террористам из «Джабхат Фатх аш-Шам». В самой этой террористической организации также идут процессы размежевания на почве отношения к переговорам с «режимом Б. Асада». Одновременно наблюдаются попытки создать новую террористическую коалицию в составе «Джабхат Фатх аш-Шам», движения «Нур ад-Дин аз-Зенки» и части «Ахрар аш-Шам».

В Астане по ходу контактов в самых различных сочетаниях участников стали более заметны расхождения в подходах к переговорам между гарантами соблюдения достигнутых ранее соглашений. Россия и Турция стремились не выглядеть ангажированными, предпочитая играть роль «честных брокеров», что явно не устраивало Сирию и Иран. Переговоры в Астане также дали сигнал о том, что объединение военных усилий самих сирийцев, региональных и внерегиональных игроков в борьбе с террористическим фронтом вряд ли возможно без достижения компромиссных договоренностей об организации переходного периода на базе принятых ранее международно-правовых документов по урегулированию сирийского конфликта. Сами сирийцы к такому компромиссу, когда нужно умерить амбиции в общенациональных интересах, когда ни одна из сторон не получит всего того, что она хочет, не способны. Помочь им в этом — задача всего международного сообщества.

Изначально опубликовано на РСМД: http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=8630#top-content

Саудовская Аравия опасается планов ИГ сделать столицей "халифата" Мекку

После паузы, показавшейся некоторым обозревателям затянувшейся, саудовское руководство определило официальную позицию в отношении избранного президента США Дональда Трампа. Ее озвучил саудовский министр иностранных дел Адель аль-Джубейр.

Королевство, по словам министра, «с оптимизмом относится» к новой администрации США и «надеется сотрудничать с ней по всем вопросам, представляющим интерес для обеих сторон». Эр-Рияд также приветствует намерение Трампа вернуть Соединенным Штатам их былую роль в мире, «абсолютно поддерживает решимость разгромить «Исламское государство» (ИГ, запрещено в РФ. – «НГ»)» и тоже «абсолютно» поддерживает слова избранного президента США о необходимости «сдерживать» Иран. Министр подчеркнул, что интересы Саудовской Аравии «совпадают с интересами США, в геополитическом плане – в отношении Сирии, Ирака, Йемена и Ирана, а также по вопросам мировой энергетики и финансов». Вместе с тем в отношении путей и способов достижения общих с США целей есть расхождения, признал он.

Избрание Трампа поставило Эр-Рияд в непростое положение. Как и в Европе, многие в Саудовской Аравии были уверены в победе на выборах Хиллари Клинтон и не считали нужным скрывать свое прохладное отношение к ее сопернику. Хотя в Эр-Рияде не были в восторге и от деятельности администрации Барака Обамы, которой предъявлялись, в частности, претензии в «слишком мягком» отношении к Ирану, саудовский истеблишмент ценил поддержку его жесткого курса в отношении президента Сирии Башара Асада со стороны Клинтон. И в этой связи высказывания Трампа о том, что главной задачей США и международного сообщества в Сирии должно быть не отстранение от власти президента этой страны, к чему призывают в королевстве, а скоординированные усилия по ликвидации террористов, и прежде всего ИГ, были восприняты с настороженностью.

Скорее всего именно деликатность сложившейся ситуации, а также высокая «цена вопроса» потребовали дополнительного времени для выработки официальной позиции королевства. Как стало ясно, в ходе борьбы мнений верх одержали прагматики. 

Связям с США в Саудовской Аравии всегда придавали первостепенное значение. Сегодня, когда по многим причинам эти связи оказались ослаблены, к взаимопониманию с Вашингтоном саудовское руководство подталкивает ряд факторов. Это прежде всего ИГ, не отказывающееся от своих планов сделать столицей будущего «халифата» Мекку и таким образом представляющее экзистенциальную угрозу для королевства. Поэтому отказываться от участия в борьбе с ним вместе с США было бы неразумно.

В экономическом плане – понеся большие финансовые потери в период низких цен на нефть и оказавшись перед необходимостью в кратчайшие сроки избавиться от нефтяной зависимости на основе диверсификации экономики, Эр-Рияд остро, как никогда ранее, нуждается в передовых технологиях и инвестициях, прежде всего американских.

И еще одно обстоятельство, которое не вправе упускать из вида Эр-Рияд, – это разгоревшийся в конце 2016 года конфликт, вызванный принятием Конгрессом США закона JUSTA, дающего право американцам, пострадавшим от теракта 11 сентября 2001 года, в судебном порядке добиваться компенсации от правительства Саудовской Аравии. Этот конфликт поставил отношения между двумя давними партнерами на грань самого серьезного в истории их отношений кризиса. Администрации Обамы так и не удалось предотвратить принятие закона, который сразу же был раскритикован самими внезапно прозревшими законодателями. Сегодня саудовские власти заинтересованы в том, чтобы администрация Трампа постаралась устранить этот сильнейший раздражитель в двусторонних отношениях.

При формировании позиции была, видимо, принята в расчет и антииранская риторика нового хозяина Белого дома, вызвавшая удовлетворение Эр-Рияда. Вместе с тем обратили на себя внимание довольно примирительные слова главы саудовского МИДа об Иране. Традиционно обвинив его в «агрессивности и экспансионизме», аль-Джубейр в то же время дал понять, что Эр-Рияд не отказывается от надежд на улучшение отношений. «Было бы замечательно жить в мире и гармонии с Ираном, однако танго можно танцевать только вдвоем», – сказал он. Эти слова могут восприниматься как завуалированное «приглашение на танец» – или намек на готовность к диалогу с Тегераном.

Скорее конструктивными, хотя и острожными можно охарактеризовать прозвучавшие в ходе выступления аль-Джубейра слова о предстоящей 23 января в Астане встрече по мирному урегулированию в Сирии. Эта конференция имеет особое значение в связи с тем, что в ней, как сообщил на недавней пресс-конференции глава МИД РФ Сергей Лавров, примут участие не никого не представляющие лидеры зарубежной оппозиции, как это имело место ранее, а сирийские полевые командиры, оказывающие реальное влияние на ход событий. По мнению саудовского министра, встреча в Астане, имеющая целью обеспечить переход к мирному процессу в Сирии, – это «попытка, которую надо предпринять».

В целом позитивное отношение к усилиям трех стран по примирению в Сирии со стороны Саудовской Аравии – ключевой страны арабского мира, поддерживающей одну из сторон конфликта в Сирии, – увеличивает шансы на успех достижения сирийского урегулирования и открывает перспективу объединения усилий в борьбе против международного терроризма. 

 

Изначально опубликовано в Независимой Газете: http://www.ng.ru/world/2017-01-19/7_6906%C2%AD_er-riad.html

Thursday, 09 July 2015 12:53

Тунис под прицелом

Written by

Теракт произошедший в Тунисе, в Суссе, это уже второй удар по туристическим центрам в стране. Первый раз удар был нанесен в музее Бардо в марте. Но мы должны понимать, что это те два теракта, которые получили наиболее широкий международный резонанс. На самом деле террористическая активность в Тунисе постоянно есть. Буквально 15го июня, т.е. за девять дней до Сусса, произошла террористическая атака, в результате которой погибло четыре сотрудника Национальной Гвардии. Это произошло в центре страны, в районе Сиди-Бузид. Один человек погиб на Северо-Западе в регионе Джендуба. В этих двух горных регионах джихадисты давно ведут террористическую деятельность. Однако до недавнего времени вообщем-то не выходили за пределы этих двух горных ареалов, где они обустроили свои базы. 

В совершении теракта, который произошел 15 июня, правительство обвинило местные группировки, но одновременно ответственность на себя взяло Исламское Государство. Ответственность за теракт в Суссе изначально на себя взяло Исламское Государство. Мы являемся свидетелями того, что происходит интеграция тунисского джихадизма в глобальную сеть Исламского Государства, и перед ней уже стоят не те задачи, которые стояли перед мелкими джихадистами из Сиди-Бузид или Джендуба. Перед ними стоят теперь задачи по полной дестабилизации политической системы государства и коллапса государственности. Учитывая, что в Тунисе туризм приносит огромную часть бюджетных поступлений, конечно, туристический сектор совершенно точно будет постоянной мишенью джихадистов. По некоторым оценкам теракт в музее Бардо привел к тому, что в этом году в Тунис туристов приехало на четверть меньше, чем в прошлом. 

Экономическая сложность развития страны, продолжающийся кризис, революционный экономический эффект оказался отложенным и некоторые последствия начинают ощущаться только сейчас. Социально-экономические проблемы не решены. Не решена проблема безработицы. В стране идут постоянные забастовки и стачки. Фосфатная промышленность, которая привносит значительные деньги в государственную казну, фактически полностью прекратила свою работу. Все это делает страну очень уязвимой. 

При этом надо особо отметить позицию всех политических сил Туниса. Особенно исламистов, которые категорически осудили совершенный теракт и заняли жесткую анти-джихадистскую позицию и т.д. Поэтому ресурс для того, чтобы справиться с текущей ситуацией у страны есть, поскольку в Тунисе государственные институты работают и работают неплохо. И вряд ли это приведет к полному расшатыванию ситуации.

Конечно в формировании нестабильности в стране свою роль играет ливийский фактор. Единовременно в Тунисе находится более одного миллиона ливийцев. Граница хоть и контролируется, но не эффективно. Процветает контрабанда. В стране появилось очень много ливийского оружия в свободном обороте на черном рынке. Автомат Калашникова можно купить за 1 000 евро. Это все играет свою отрицательную роль. И кроме того, в Тунисе действительно активно действует сеть ИГ. В Сирии насчитывается около 3000 тунисских бойцов, сражающихся на стороне Исламского Государства. Ну и как и во всех странах есть проблема возвращения этих людей на родину. 

Однако, самое опасное, что сейчас может быть, это не погружение страны в хаос террора, а то, что спад туризма будет иметь очень серьезные экономические последствия. А экономические последствия могут привести к новой волне социального недовольства и к новому социальному взрыву. Этот прогноз очень опасный. Но будем надеяться, что он не сбудется. 

Возвращаясь к теме теракта в Суссе, не могу сказать, что случившееся было абсолютно предсказуемым. Но было ожидаемо, что во время Рамадана усилится джихадистская активность. Просто потому что джихадистская активность всегда усиливается во время Рамадана. Вопрос, который всех интригует и всех занимает - это связаны ли между собой теракты в Тунисе, Кувейте, во Франции. Это очень важный вопрос, адекватного ответа на который пока нет. 

Учитывая задачи, которые ставит перед собой Исламское Государство, понятное дело, что другие государства, являющиеся популярными туристическими направлениями, также оказываются под угрозой. Египет находится под угрозой. Марокко может быть под угрозой. Опять же — Тунис. Но при всём притом надо сказать, что несмотря на трагедию случившегося, спецслужбы стран и соответствующие структуры стараются работать очень активно. Предотвращается множество терактов. В этой связи нужно надеяться, что международное взаимодействие по противодействию терроризму принесет свои плоды. 

Комментировать решение египетского суда, как, собственно, и любого другого, дело неблагодарное. В данном случае, очевидна политическая подоплека дела бывшего президента страны Мухаммеда Мурси и его соратников из ассоциации «Братья-мусульмане».

Прежде всего, я поинтересовался мнением знакомых египтян, одни из которых всемерно поддерживают Сиси, а другие – голосовали в свое время за Мурси. Как и ожидалось, прозвучали два противоположных мнения. Первые ответили о приговоре Мурси и вообще о его судьбе дословно так: "Общественность о нем вообще уже давно ничего не думает. То есть он – отыгранная карта, также, как и все эти «Братья…». Поэтому об этом вообще никто, кроме телеведущих и нескольких журналистов, не говорит. А вообще все сейчас озабочены покупками еды и вкусностей к Рамадану. Это главные заботы и прогрессивной общественности в том числе." Вторые назвали приговор "беззаконием" и "политическими играми генералов". Суд над членами организации «Братья-мусульмане» и суровый приговор, вынесенный на основании обвинений, напоминающих процессы 1930-х гг. в СССР (шпионаж в пользу иностранных разведок), вызывает возмущение в определенной и довольно многочисленной части египетского общества. Однако не следует ожидать, на мой взгляд, каких-то массовых протестных акций. С одной стороны, «Братья-мусульмане» как организация в значительной степени подавлены военно-полицейской машиной Египта, а, с другой стороны, сторонники и сочувствующие деморализованы. Кроме того, очень удачно выбран момент оглашения окончательного приговора – за два дня до начала месяца Рамадан. Здесь нельзя не согласиться с приведенной выше цитатой.  

В конце концов, все – сторонники и противники БМ в стране и за рубежом – понимают, что «дело Мурси» ещё далеко от завершения. Как это бывает, показывает нам продолжающийся до сих пор процесс над Х.Мубараком.

По моему мнению, этот приговор – ещё один камень в стену, разделяющую египетское общество. Не строить ее тоже невозможно, т.к. без подавления БМ светский режим не устоит. История арабских стран наглядно демонстрирует, что любые послабления и амнистии для политических оппонентов неизбежно приводят этих самых оппонентов к власти в стране или над частью территории страны. Правительство Египта мудро придерживается старой арабской пословицы: «Если бьешь – бей больно, если предупреждаешь – заставь услышать себя».